Вологодская земля – сердце русской «Северной Фиваиды». Это и уникальная культура Русского Севера, пронизанная православным мироощущением, это один из крупнейших в дореволюционной России Кирилло-Белозерский монастырь, и Ферапонтовский монастырь, украшенный фресками Дионисия, и Нило-Сорская пустынь, где зародился новый – скитский – образ монашеского жития…
Владыка Максимилиан, остро чувствующий красоту творения Божия и талантливо передающий свою любовь к святой Вологодской земле, предоставил часть своих фоторабот сайту Православие.Ru, чтобы мы смогли воочию убедиться в правоте слов святителя Игнатия (Брянчанинова): «Земная природа подобна раю красотами своими и напоминает его собою падшему человеку».

Максимилиан, архиепископ Песоченский и Юхновский (Калужская митрополия)
(с 1993 по 2014 г. - архиепископ Вологодский и Великоустюжский)

Родился в 1950 году в Бишкеке в семье архитектора. Работал в конструкторском бюро, служил в ракетных войсках, с отличием окончил Институт физической культуры, преподавал в Московском лесотехническом институте. Чемпион Москвы по биатлону. В 29 лет поступил в Московскую Духовную семинарию, затем переведен в Духовную академию. Нес послушание иподиакона у Святейшего Патриарха Пимена. В 34 года принял монашеский постриг в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре. В 1993 году решением Священного Синода определен епископом Вологодским и Великоустюжским.

В 2004 году возведен в сан архиепископа.

«Приход к вере — это внутренний, сложный, постепенный и длительный процесс, который сравним с ростом дерева. Вот росток, он наливается силой, становится крепче; вот — это уже дерево, которое дает плод. Сегодня он зеленый, а завтра уже созрел. Моя мать никогда не демонстрировала своей веры (мы же жили в советские времена), но они с отцом воспитывали и учили нас жить по совести. Это был тот фундамент, без которого к вере прийти гораздо сложнее. (Впрочем, сама традиция русского народа зиждется на Евангелии, поэтому нам его легче воспринимать.) Когда человек задумывается о смысле жизни, о бытии и ставит перед собой задачу жить жизнью духовной, то у него есть несколько путей реализации своей цели. В этом смысле монашество — один из наиболее благоприятных и отчасти даже легких путей. У меня такая возможность была, и я ею воспользовался. В начале 80-х годов в СССР действовало всего четыре монастыря, среди которых — Троице-Сергиева Лавра. Я жил в Мытищах, в пятидесяти километрах от Лавры, и когда приехал туда, то был глубоко и сильно потрясен обителью, как был потрясен и подвигом преподобного Сергия Радонежского. Там я и принял постриг».

Путь к фотографии:

«Отец, архитектор, много рисовал. Любовь к рисованию передалась и детям, которые живописные законы опробовали в фотографической науке. «Дети всегда подражают старшим. Вот и я увлекся фотографией вслед за старшими братьями. Первым фотоаппаратом была простенькая, дешевая и при этом неплохая «Смена-3», которую мне подарили родители на десятилетие. Я сам научился проявлять пленку и печатать снимки. Часто дарил свои фотокарточки друзьям и знакомым и, видя, что они нравятся, не оставлял этого своего дела. Впрочем, в основном я фотографировал до ухода в армию, а потом забросил».

Что снимает:

Когда решением Синода Владыка был определен в Вологду, то сразу же на новом месте начал знакомиться с делами епархии. Изучая приходы, он столкнулся с неполнотой информации. Ни в одном деле не было ни снимков храмов, ни фотографий настоятелей и клира. Тогда и вспомнилось увлечение детства. «Я стал ездить и снимать приходы епархии, восполняя пробелы в делах, узнавал об истинном положении вещей. При этом старался вложиться в фотографии и как художник. Стал снимать людей, в том числе тех, кто восстанавливал и заново строил храмы. Тогда, в начале девяностых, на волне возрождения Церкви делалось многое, но по большей части люди не задумывались о документальном фиксировании происходящего, потому что были заняты реальными делами. Подумалось, что мои фотографии могут оставить память о том, как происходило восстановление Вологодской епархии. Поэтому я стал снимать людей, а потом и природу края, прекрасную тихую землю, названную Северной Фиваидой. И получилось, что фотодокументалистика переросла в художественную фотографию. Обычно так и бывает: человек начинает с малого, но дело его постепенно захватывает, и тогда он старается совершенствовать свое мастерство».

Выставки:

Фотоработы архиепископа Максимилиана экспонировались в Москве, Санкт-Петербурге, Вологде, Великом Устюге, Череповце, Можайске, Кирилло-Белозерском и Ферапонтовом монастырях на выставках: «Земля святая, Вологодская», «Спас-Каменный», «Земное и Небесное», «Покровское — родовое имение Брянчаниновых», «Сердце Северной Фиваиды», а также за рубежом.

Мысли о фотоискусстве:

«Я соглашусь с теми, кто считает, что фотография может быть проповедью. Святитель Игнатий Брянчанинов в одном из своих писем писал, что наш земной мир хотя и искажен грехом, но напоминает нам о мире горнем, о мире небесном, вечном. В этом смысле фотография может быть не только проповедью, но и путем, способным привести человека к Богу.

Я снимаю в минуты редкого досуга, в свободное от послушания время. Фотографирую все: животных и птиц, уголок леса и деревню, людей и архитектуру — стараюсь не пройти мимо прекрасного, всего того, что способно обратить нас к Богу. Говорят, что подобное притягивает подобное, и это верно. Если фотографировать добрые лица, тихую природу, удивительные творения зодчих, то красота Божиего мира будет привлекать человека и окружать его, направлять на пути к чистоте и святости. Здесь пейзаж и портрет равноценны. Ведь и человеческое лицо, и неторопливая природа настраивает нас на обращение внутрь себя. На природе я и сам отдыхаю от забот, которые неизбежны в моем служении, удаляюсь от суетной мирской жизни и начинаю смотреть на свое послушание каким-то другим взором».